 |
Калифорния-dream
 Говорят, Калифорния – это Израиль в увеличенном масштабе. Те же поля, холмы, фермы и сады, те же маленькие городки, деревянные и одноэтажные домики, просторы и дали. Выжженная в первые месяцы жары золотая трава с зелеными точками деревьев и кустов, клубничные поля, виноградники и коровники. Калифорния – отличное место для отпускников, потому что там растет настоящая клубника. Не подумайте, что я зациклилась на клубнике. Просто меня травмирует любой обман, тем более такой откровенный, – это я о фруктах, которые в Нью-Йорке выдаются за фрукты, таковыми совершенно не являясь. То, что продается у них в овощных лавках, с виду напоминающее фрукты и овощи, на самом деле является условно съедобным папье-маше. Если, например, завязать глаза и сунуть себе в рот кусочек нью-йоркской клубники, или груши, или дыни, все равно чего, побожусь чем хотите, не сумеете определить, что конкретно жуете. Я не знаю, где выращивают этот разноцветный хрустящий картон, но точно не в Калифорнии, совершенно точно. Потому что в Калифорнии клубника такая вкусная, будто ее только что сорвали с грядки в Украине. А еще там вкусные помидоры. Наверное, все, что растет в Калифорнии, вкусно. Я не понимаю, почему такая богатая и процветающая страна, как США, не может обеспечить своих граждан вкусной клубникой. Это же так просто, как раз плюнуть. Если она растет в Калифорнии, то должна продаваться и в Нью-Йорке.
Кроме клубники, здесь есть еще много замечательных вещей, о которых я собираюсь вам поведать. А еще только в Калифорнии можно увидеть, какие на самом деле звезды без макияжа
Перевал через Долину Смерти
Наш путь в Калифорнию пролегал через Долину Смерти. Само название приглашало посетить это приятное местечко. Мне в Долину Смерти страстно захотелось еще в Нью-Йорке, когда шли дебаты – ехать через нее или объехать ее, страхолюдину. Решено было ехать.
Хорошее место эта Долина Смерти. Она наступила как-то постепенно. Сразу после Лас-Вегаса мелькали пустыни с чахлой растительностью, уродливыми рощицами юкк, холмы, покрытые выжженной редкой травкой, а потом и травка прекратилась, и юкки куда-то пропали. Была только дорога, камни и песок. Время от времени мы останавливались сфотографировать живописный пейзаж. Настоящие песочные барханы с острыми, но плавными линиями гребешков, растрескавшееся дно сухого озера, холмы и кряжи серого, коричневого и оранжевого цветов (приятная гамма!), а над всем этим высокое, пустое, бледное небо. И жара. Даже когда мы останавливались и выходили наружу, двигатель не выключали, чтобы в машине продолжал работать кондиционер. Ибо стоило его на минуту выключить, как в салон вползало адское пекло.
Долина Смерти – национальный заповедник. Собственно, объявлять ее заповедником было, я считаю, просто позерством. Потому что никому бы не пришло в голову использовать это жуткое место для строительства домов, например, или загрязнения своим присутствием окружающей среды. Только такие любознательные люди, как мы, с испорченными понятиями о красоте, могли поехать через эту «печку» и получить от этого кайф. Через Долину Смерти иногда проскакивает, не останавливаясь, шериф на своем автомобиле, дабы убедиться, что никто не умирает посреди пустыни; да еще пара машин проехала нам навстречу за все эти долгие часы. И все!
Дорога все время карабкалась вверх, в горы, на самых крутых подъемах стояли указатели с надписью: на следующие столько-то миль выключайте-ка, люди, кондиционеры, потому что двигатели ваших замечательных автомобилей могут сдохнуть от перегрева. И, надо сказать, это было чудовищно. Без кондиционера в машине совсем не оставалось воздуха, просто глаза на лоб лезли. Порой без благ цивилизации бывает не прожить. Оказывается.
Дороги в пустыне до и после Долины Смерти были оборудованы через каждые несколько электрических столбов такими специальными телефонами на случай, если случилась авария и нужно позвонить в службу спасения. Потому что мобильные не работают, нет приема. А в самой Долине Смерти телефонов не было. Да и столбов с проводами тоже. Умрешь, и никто тебе не поможет. Пока шериф не проедет. Вот!
После Ричкреста мы, незаметно въехав на высоту нескольких тысяч футов, попали в сгоревший лес. Такого странного зрелища мне в жизни не приходилось видеть. Лес сгорел, наверное, в прошлом году. Стволы стояли совершенно черные, ветки торчали, как пальцы, не было ни одного свежего листочка, только эти черные палки кругом. А между остатками деревьев на земле выросли цветы – огромные белые, как гигантские соцветия шиповника, с одуряюще сладким запахом, а листья у них были, как крапива; маленькие розовые и фиолетовые цветочки, они сплошь покрывали целые поляны; желтые, такие, как лютики, но с длинными оранжевыми тычинками на длинных ножках. Это было очень и волшебно: сочетание черных остовов деревьев и этих замечательных свежих цветов – восторг и удивление! Цветы пахли, пчелы и бабочки летали между ними и садились на черные ветки деревьев. Нереальная, сказочная картина. А потом сразу начались секвойи. Никто из нас не видел прежде секвойю, но когда мы ее увидели, сразу поняли: это она. Рядом с секвойей средних размеров обычная взрослая сосна выглядит сиротливым одуванчиком. Так может выглядеть палец рядом с целой ногой. Секвойи – огромные, поднебесные сосны (только это не сосны) с толстой красно-коричневой корой – такой толстой, что секвойи не гибнут от пожаров, просто не сгорают, с роскошной кроной, которой почти и не видно, так высоко она в небе, с подошвой, похожей на слоновью ногу, с эдаким корявым утолщением внизу, как будто у нее толстые слоновьи пальцы. Их мало, растут они на ограниченном пространстве – высоко в Кордильерах (которые американцы называют Rocky Mountains – Скалистые Горы), на высоте 3–4 тысяч футов, это километр-полтора по- нашему. Они, конечно же, охраняются государством. Возможно, на земле и существуют деревья выше и толще. Хотелось бы мне на них посмотреть!
В Королевском Каньоне
До Королевского Каньона Кордильеры были равномерно лесисты. Кордильеры – высокие, зеленые и округлые горы. А потом они вдруг резко увеличились в размере и превратились в скалы. И раскололись. Это и был Каньон. Скалы были синие с белым – снега лежали совсем рядом. Я  вознамерилась потрогать снег руками. Потрогала. Снег себе как снег, слегка мокрый, он таял и убегал в ручей. А ручей впадал в совсем уже хрустальную речку. Возле нее торчало из земли объявление: ничего в этой речке делать нельзя, а можно из нее только пить. Над ней летали бабочки. Эта речка и множество ее подобий составили в результате мощный горный поток, который мы назвали Арагви. Я никогда, увы, не была в Грузии и горных рек не видела. Но, наверное, настоящая Арагви выглядит примерно так же. Эта грохотала в ущелье как бешеная, с пеной, порогами и прочими устрашающими приметами высокогорной реки. Попробуй в ней искупаться, она сразу бы сбила с ног и уволокла в ущелье. И разбила бы там об острые камни. Река эта носила оригинальное имя Kings River, Королевская то есть река. Раз она течет в Королевском Каньоне, как же ей еще называться? Нарядно она выглядела с высоты горного хребта. Мы переехали самое высокое место (семь тысяч футов) и далее дорога повела вниз. Сначала эта местная Арагви была, как тонкая блестящая веревочка, замысловатая в изгибах, потом все утолщалась, приближалась и, наконец, мы поехали параллельно ее течению – она громко хлюпала рядом и радовала глаз и ухо. Из воды торчали обломки скал, а по берегам реки и дороги цвели юкки. Я раньше не знала, что этот дикобраз во флоре способен произвести цветок, да такой странный. Оказывается, маленькая колючая юкка выпускает из себя целую пальму – длинный, толстый ствол, в верхней своей трети покрытый кустиками с нежными белыми цветами. Очень славно!
К сожалению, даже самые прекрасные фотографии не отражают глубины, цвета, солнца, звука, запахов. Это лишь плоская картинка с искаженной цветовой гаммой. Раздражает неуклюжесть фотографий, их карикатурное подобие.
Тахо
Озеро Тахо было сакральным местом индейцев. И имя у него индейское, совсем странное – Tahoe. Сейчас это тоже сакральное в своем роде место – дорогие курорты и места для отдыха. Курортники здесь деликатны, не бросаются в глаза, а прячутся среди обильно растущих деревьев и кустов. Пытливый взор не наблюдает пансионатов уродливых конструкций, а виднеются весьма приличные, преимущественно деревянные дома и коттеджи. Вокруг озера столпились маленькие городки и деревни. Мне полюбились некоторые названия. Как вам понравится поселение посреди Калифорнии под названием Маленькая Норвегия? Или деревушка с немудрящим именем Озеро Эхо, примостившаяся у микроскопического озерца с одноименным названием? Еще есть Потерянное озеро, Утиное озеро, Озеро Половинной Луны, Утаенное озеро, но больше всего меня вдохновило Озеро Опавшего Листа. Какие, должно быть, чистые и немудрящие сердца были у первопоселенцев здешних благословенных мест. Никому ведь не пришло в голову назвать деревню именем, скажем, первого президента Вашингтона, хотя все американцы патриоты, или, скажем, деревня имени 40-й годовщины победы Севера над Югом. В лучшем случае здесь найдешь город Земляника или Рай Тахо. И слава Богу!
Мы подъехали к Тахо вечером. Уже темнело, когда оно предстало взору. В бухтах, тихих нескольких заводях и маленьких таких промежутках между горками чистые, песчаные, пологие, мелководные пляжи. Вода в озере оказалась ледяной, что совсем не удивительно, ибо озеро Тахо тоже подпитывает себя ледниками, сходящими с окрестных гор в теплые летние деньки. Но воздух был теплым, и погружение в сакральные воды произошло. Я ныряла с открытыми глазами, рассматривая дно. Вода в Тахо зеленая, как все изумруды вместе взятые, что, вероятно, пришло в голову не только мне, потому что самый красивый залив озера Тахо называется Эсмеральдовый Залив. Возле Тахо мы кормили печеньем бурундуков, привыкших к благотворительности туристов. Я поломала на кусочки печенье и положила на камень. Самый храбрый бурундук немедленно схватил самый большой кусок обеими руками и быстро его слопал. Даже дал себя сфотографировать крупным планом. Тут прибежал еще один бурундук и с визгом кинулся в драку. Причем он даже не посмотрел на обилие печенья – очевидно, бурундуки исповедуют принцип "Все или ничего". Звери сцепились в шерстяной комок, ухитряясь при этом высоко подскакивать – будто полосатый мячик прыгал. Потом они так же быстро помирились и сели кушать печенье вдвоем. А там и еще бурундуки набежали – пришлось идти в машину за добавкой.
О Сан-Франциско
Мы были в Сан-Франциско два неполных дня. Сначала решили совершить экскурсию по городу на втором этаже автобуса. Сан-Франциско – город холмистый. Его улицы узки и извилисты. Дома города помнят о землетрясениях, поэтому высокими не вырастают. В даун-тауне есть и высокие сооружения, почти небоскребы, но их мало. Основная часть города низкая, симпатичная и гомосексуальная. Геям была посвящена большая часть экскурсии. Водитель, он же и экскурсовод, настойчиво обращал внимание туристов на радужные флаги, помечающие владения этой части населения, – и владения, надо заметить, обширны. В городе регулярно проходят парады геев и лесбиянок, и, говорят, там есть на что посмотреть. Прямо Бразилия!
Фишка Сан-Франциско, его жемчужное зернышко, – Golden Gate Bridge, иными словами, мост имени Золотых Ворот. Его очень любят помещать на фотографии и каталоги. Я же больше всего люблю ту акварельную картинку, где один замечательный художник нарисовал мост мокрой кисточкой на мокрой бумаге, отчего он имеет слегка расплывшиеся, но очень знакомые и приятные очертания. И в жизни Золотые Ворота оказались такими же. Очертания моста были совсем расплывшимися, потому что наполз такой туман, что верхняя половина опор была не видна, остальное слегка вырисовывалось мокрой кисточкой.
 Не вся еще Калифорния осталась позади! Пусть даже Сан-Франциско растаял в тумане, но уже светятся в глазах огни Санта-Барбары и огромная Силиконовая Долина мерцает экранами своих компьютеров. Вперед-вперед! Вкратце сообщу, что в Санта-Барбаре нет совершенно ничего примечательного, если не считать мифических миллионеров, обитающих в ее пределах и угодьях, но кто их видел? Был дивный, изумительный заповедник McDonald Park, где на меня пялился глазами на длинных палочках огромный желтый слизень на стволе секвойи. Это такая улитка без домика, очень симпатичная. Мы с ним смотрели друг другу в глаза, а потом ушел. Уполз, вернее. Очень странное осталось у меня впечатление от переглядывания со слизнем. Он, знаете ли, смотрел вдумчиво и строго. В этом парке были лошади в тумане. Они паслись за деревянной низкой оградой и были едва различимы. Прямо как в любимом мультике про ежика. "Лошадки!" – прокричала я им, но они не отозвались. И вообще, в этом парке была невыносимая тишина, даже, я бы сказала, безмолвие, которому способствовал туман, поглощая все звуки в радиусе двух метров. Кроме нас, там не было никого. Только, когда мы полезли на холм и погрязли в тумане, неподалеку остановилась полицейская шерифская машина, и шериф (наверное, это был шериф) громко спросил, все ли у нас в порядке. Решил, что поломалась машина, и мы в отчаянии полезли в самую чащу.
Потом была Семнадцатимильная дорога, идущая прямо вдоль самой кромки Тихого океана, среди распрекрасных калифорнийских природных красот. Наверное, вокруг лежит самая дорогая в Америке земля, и домики, о которых невозможно сказать скромные – дворцы, виллы и особняки – думаю, принадлежащие самым богатым в этой стране людям. Океан, морские котики, роскошные приусадебные парки, гольфовые поля с кинематографическими джентльменами в белом, рощицы особых деревьев, растущих исключительно в этих ограниченных местах и запрещенных для коммерческой фото- и видеосъемки. И даже закат солнца здесь выглядел очень дорого, соответствуя всем принадлежностям американской мечты, воплощенной в жизнь.
Текст и фото: Екатерина Лисовская
|
|
|
